Они спрашивают меня: «На котором из склонов,
Сунгло, ты будешь работать сегодня?»
Небо сумрачно, и жуткая тьма застилает
вершину горы;
Трудно срывать росистые листья и темные
бутоны цветов.
Мы не знаем, для кого — для утоления чьей
жажды —
Мы ежедневно мучимся и работаем, поодвое
взбираемся на гору.
Поодвое, помогая друг другу, хватаем мы ветви
чайных деревьев
И ободряем друг друга тихими словами:
«Торопись,
А то на конце ветки состарится почка,
А то с новым утром начнется мелкий моросящий
дождь».
Мы теперь достаточно нарвали; только на
верхних ветвях виднеются редкие листья;
Мы до краев наполнили свои корзины
и собираемся домой».
Такую картину сбора чая в далеком Китае рисует нам
эта песня. Песня приведена не вся. В ней дальше поется
о том, как рассыпают чайные листья для провяливания, как
тянется долгая и утомительная работа — скручивание листьев
между ладонями.. Скрученные листья томят до тёмнокрасного
цвета и, наконец, высушивают.
Долгим путем шел чай из Китая через Кяхту на Ниже-
городскую ярмарку, а оттуда по всей России.
Почти год везли чай на верблюдах, санях, телегах, пло-
тах и паромах.
А теперь — чайные плантации покрывают склоны гор
в Советском Закавказье, в Крыму.
О Чакве, около Батуми, и ее чае знает вся страна.
Первые попытки высадить чайные деревья в Крыму и
Сухуми относятся к 1848 году.
Но медленно распространялась новая культура. Лишь
стараниями русского ученого ботаника А. Н. Краснова
плантации чая стали распространяться вокруг Батуми и в
Чакве.
В 1917 году насчитывалось под чайными плантациями
всего 962 гектара. Чай был низкого качества, его покупало
военное ведомство для солдат, почему он и назывался презри-
тельно «солдатским чаем».
Ежегодно в царской России закупалось 75 тысяч тонн